Владимир Святославич (ок. 960 - 1015),
Интересные публикации→Ваши именные святые покровители
Через некоторое время после гибели Святослава (весна 972) между его сыновьями разгорелась междоусобная война, в результате которой сначала в борьбе с Ярополком погиб Олег Святославич, а затем из опасения перед старшим братом бежал «за море» Владимир Святославич, после чего Новгород оказался в руках киевского князя. Вернувшись с наемным варяжским войском, Владимир Святославич отвоевывает Новгород, сватается к Рогнеде, дочери полоцкого кн. Рогволода, получает отказ, захватывает Полоцк, убивает Рогволода и овладевает Рогнедой, идет на Киев, берет его и убивает Ярополка, который сдался на милость победителя. Так излагает дело ПВЛ, хотя не вызывают доверия ни мотивация конфликта (якобы убийство по приказу Олега Святославича видного киевского дружинника Люта Свенельдича, который нарушил границы охотничьих угодий древлянского князя), которая при ближайшем текстологическом рассмотрении выдает свое искусственное происхождение, ни хронология междоусобия как она представлена в ПВЛ: 975/76 г.– убийство Люта, 977/78 г.– гибель кн. Олега и бегство Владимира Святославича из Новгорода, 980/81 г.– возвращение Владимира Святославича, взятие им Полоцка, поход на Киев и вокняжение там. Значительно более вероятной датой начала киевского княжения Владимира Святославича (вернее, убиения им кн. Ярополка) является сообщаемая в кратком летописчике Иакова Мниха – 11 июня 978 г., тем более что и в ПВЛ в др. месте говорится о 37 годах правления Владимира Святославича в Киеве [4]; 980/81-й год появился, надо думать, в результате неудачных подсчетов самого летописца. Но если принимать 11 июня в качестве дня вокняжения Владимира Святославича в Киеве, то событиям, которые в ПВЛ помещены между возвращением Владимира Святославича «из-за моря» (сделать это он мог только с началом навигационного сезона, после освобождения Финского залива от льдов) и взятием им Киева, очень трудно уложиться в 2–3 месяца. Едва ли подлежит сомнению, что приведенные хронологические вехи усобицы Святославичей условны, являясь более поздними добавлениями к первоначальному рассказу, не разделенному на годовые статьи,– вроде того известия, фрагменты которого сохранились в летописчике Иакова Мниха. Ясно одно – незадолго до 978 г. между Святославичами вспыхнула борьба за власть, в ходе которой и кн. Ярополк (когда в Полоцк прибыли сваты от Владимира Святославича, княжну Рогнеду, согласно летописному преданию, собирались «вести» за Ярополка), и Владимир Святославич стремились привлечь на свою сторону Полоцк, в котором правил тогда не зависевший от Киева князь.
Совокупность данных – сведений нем. источников о династическом союзе Ярополка и герм. имп. Оттона II (973–983), чехо-моравского предания об удалении в Чехию сына кн. Олега Древлянского, свидетельства перечня сыновей Владимира Святославича, согласно которому первой женой князя была «чехиня» – позволяет выдвинуть гипотезу (А. В. Назаренко), что юные Святославичи, видимо, оказались втянуты в длительную и ожесточенную борьбу Оттона II против чешско-польск. коалиции, которая определяла политические союзы в Центр. Европе 70-х гг. X в., причем киевский князь оказался на стороне герм. императора, а новгородский и древлянский князья – на стороне его противников Болеслава II Чешского (967/972–999) и Мешко (Георгия) I Польского (ок. 960–992).
Так или иначе, с 978 г. начинается киевское княжение Владимира Святославича, 10-летний языческий период которого в древнерусских источниках довольно подробно охарактеризован в отношении семейных обстоятельств князя, его военно-политической деятельности и его религиозных поисков, приведших к крещению.
Источники (не только древнерус., но и Титмар) уделяют много внимания женолюбию Владимира Святославича языческого периода. Помимо многочисленных наложниц в загородных резиденциях киевского князя (Вышгороде, Белгороде и Берестове), упомянутый перечень сыновей Владимира Святославича называет 4 «водимых» к князю, ставших матерями его сыновей. Смысл слова «водимыя» не вполне ясен; во всяком случае оно означало отнюдь не только жен по браку, т. к. Рогнеда, мать князей Изяслава, Ярослава и Всеволода, была полонянкой и, следовательно, несвободной, а о «грекине», вдове кн. Ярополка и матери кн. Святополка, летописец прямо говорит, что Владимир Святославич «залеже ю не по браку». Вероятно, полонянкой была и «болгарыня», мать св. князей Бориса и Глеба. Т. о., собственно женами Владимира Святославича язычника были, видимо, две «чехини»: мать кн. Вышеслава, первенца Владимира Святославича, и другая – мать Святослава и Мстислава. Несомненно, у Владимира Святославича были сыновья и от др. женщин: поименно называются только князья Станислав, Судислав и Позвизд, так что количество известных сыновей князя достигает обремененного евангельскими ассоциациями числа 12. Относительно младших из них, по крайней мере относительно Бориса и Глеба, есть основания полагать, что они родились уже после христ. брака Владимира Святославича с визант. царевной Анной.
Как то бывало и раньше (напр., после гибели кн. Игоря), династические неурядицы в Киеве сопровождались ослаблением или даже полным прекращением даннической зависимости от него ряда восточнослав. племен. Первые годы киевского княжения Владимира Святославича летопись рисует как цепь военных предприятий, направленных на восстановление такой зависимости: в 981/982 и следующем году – против вятичей на Ср. Оке, в 984/985 г.– против радимичей на р. Сож (лев. приток Днепра). С восстановлением пресекшейся после смерти кн. Игоря власти Киева над племенами зап. окраин Древнерусского государства – восточнослав. хорватами (в верховьях Днестра) и западнослав. лендзянами (видимо, к западу от верховьев Зап. Буга) был связан поход, который в ПВЛ отнесен к 981/982 г. и охарактеризован как поход «к ляхом». Это дает основания заключить, что Владимир Святославич в качестве киевского князя, вероятно, унаследовал союз с Германией и войну против Чехии и Польши, начатую его предшественником кн. Ярополком. Непосредственным продолжением этого похода стала победа Владимира Святославича над балтским племенем ятвягов (между Зап. Бугом и средним Неманом), которая закрепила позиции Древнерусского гос-ва в будущей Берестейской вол. (совр. Брест) (по летописи, в 983/984). К противоположной, сев.-вост., окраине Руси был направлен поход против волжских булгар, завершившийся заключением долгосрочного русско-булгарского мира (985/986, по летописной хронологии). Аналогичный, но не вполне совпадающий перечень походов Владимира Святославича язычника имеется и в летописчике Иакова Мниха, в котором отсутствует поход «к ляхом», но зато добавлен поход против хазар (видимо, продолживший дело кн. Святослава по разгрому Хазарского каганата ок. 965) и, кроме того, ятвяжский поход помещен не до, а после радимичского. Вне сомнения, хронологическое приурочение походов Владимира Святославича в ПВЛ страдает той же условностью, что и хронология усобицы Святославичей. Так, по данным зарубежных источников, поход «к ляхом» скорее всего следовало бы датировать не 981/982, а 979 г.
Наряду с военно-политической активностью, Владимир Святославич принял меры по внутренней консолидации Древнерусского гос-ва. Именно в этом плане следует рассматривать те шаги нового киевского князя, которые принято характеризовать как «языческую религиозную реформу». ПВЛ описывает ее как установление на Старокиевской горе, рядом с княжеским двором, «кумиров»: Перуна, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Семаргла и Мокоши, которым были установлены жертвоприношения, в т. ч. человеческие. С остатками этого святилища ряд совр. археологов отождествляют обнаруженную при раскопках 1975 г. в 50–60 м к юго-востоку от будущей Десятинной церкви каменную вымостку (1,75x7 м) с 6 полукруглыми выступами (по числу идолов) и остатками большого кострища, хотя, согласно ПВЛ, капище, устроенное Владимиром Святославичем, находилось на месте церкви во имя свт. Василия (снесенной в 30-х гг. XX в.), т.е. на вост. краю Киева внутри Владимировых стен. Зачастую этот языческий пантеон Владимира Святославича расценивают как «дружинный», для чего не видно достаточных оснований: вряд ли Перун в списке «кумиров» Владимира Святославича стоит на 1-м месте потому, что Громовержец был специфически дружинным божеством, ведь он издавна, не позднее VI в., считался главным богом слав. язычества. О дружинном характере пантеона Владимира Святославича нельзя судить и по отсутствию в нем столь почитавшегося слав. божества как Велес, «скотьего» (т. е. пастушеского, крестьянского) бога, поскольку в слав. мифологии Велес был божеством «нижнего мира» и потому его идол мог стоять не на горе, а в нижнем городе – на Подоле, по крайней мере именно здесь, на берегу р. Почайны, он упомянут в житии кн. Владимира. Не был новым и сам состав пантеона Владимира Святославича. Наряду с общеслав. божествами, имеющими балтские параллели (Перуном, Мокошью, Велесом и др.), в нем присутствуют теонимы иран. (сармато-аланского) происхождения (Хорс, Семаргл), из чего можно сделать вывод, что перед нами скорее всего синкретический южнорус. или собственно киевский пантеон, каким он сложился, конечно же, задолго до Владимира Святославича. И тем не менее «возвижение кумиров» Владимира Святославича явно носит характер целенаправленного мероприятия княжеской власти. Капище было вынесено за пределы «двора теремного», т. е. княжеского дворца, так что богослужение из частного, династического, стало публичным гос. актом, как он красочно описан в ПВЛ в статье 983/984 г. после похода на ятвягов, когда Владимир Святославич «приде Кыеву и творяше требу [благодарственную] кумиром с людьми своими», со «старцами и боярами». Судя по тому, что Добрыня, которого Владимир Святославич сделал посадником в Новгороде, также «постави Перуна кумир над рекою Волховом», аналогичные действия были предприняты и в др. городских центрах Руси. Кроме того, в засыпке фундаментных ям в основаниях идолов на святилище, вскрытом в 1975 г., обнаружены обломки плинфы и штукатурки со следами фресковой живописи. Это значит, что строительство святилища, весьма возможно, сопровождалось разрушением каменной церкви и, следовательно, было сознательной языческой реакцией в правление нового князя.
21.01.2010